-знаешь, есть такие люди… ну, с ними ты можешь копать картошку.
-копать картошку?
-да. вот представь: 4 августа, 3:58 на часах, а ты сидишь на балконе, полном солнца и ощущаешь, как твои руки танцуют вальс с Его руками… вы пьёте немного вина, смеетесь, зажмурив счастливые глаза, он целует тебя в виски и дышит в ухо. казалось бы, счастье…
-да, счастье.
-и вроде бы больше-то ничего и не нужно - знай сиди себе на балконе и чувствуй, как он на тебя смотрит.
-так и чего ты тут демагогию разводишь..?
-а вот чувствуешь ты, что с этим человеком можно хоть жить на балконе, питаться полусладким и слушать его игру на гитаре, а картошку копать нельзя… вот так, нельзя. ну не создан Он для какой-то там картошки. и всё равно, это неплохой вариант, да и при чем тут картошка…
а картошка, родная моя, как жизнь - её надо возделывать вместе, а если чувствуешь, что человек не станет с тобой картошку копать, то и на дачу его не зови.

Не поднимайте ничего с пола. Поднимайте пустые руки вверх, чтобы достать то, что вам действительно нужно.
Это, знаете, мне папа в детстве оставлял сладости на верхней полке, чтобы я поднимала стульчик ( тренировала руки), залезала на него, тянулась на носочках (тренировала ноги) и получала то, чего хочу, самостоятельно. Можно было, конечно, просто достать этот пакет с конфетами маминой гимнастической палкой, они бы упали на пол и мне оставалось их только поднять. Но это было нарушение правил. Это не имело бы никакого смысла в папиной системе.
Так вот, теперь у нас нет таких полок, для которых мне нужен стул. Но привычка карабкаться вверх осталась.

День начался довольно посредственно и как обычно: я очнулась. А все потому, что мне снился какой-то странный сон, про мертвого птенца, которого я нашла на обочине и запихнула в нагрудный карман, точно зная, что он оживёт. Он ожил. Белая пелена соскользнула с его глаз, перья утратили трупный вид, и птенец зашевелился. Я решила, что вдохнула в него жизнь, а ещё думала, что иначе и быть не могло. Это связано с событием, произошедшим накануне: я рассматривала старый гербарий из сухих веток, в которых спряталось чучело воробья (?). Я его даже потрогала. Провела пальцем по пыльному оперению.
Утро перетекло на платформу, просыпалось снегом, словно чихом. И превратилось в липкий хмурый день, больше похожий на сцену кинофильма, где постоянно падает белый уголь-снег. Я случайно вспомнила о своём сне. Дело было так: я стояла на остановке, какой-то мальчик с огромным портфелем дергал ногой в сторону голубей, которые неуклюже отбегали в сторону, но не улетали. Мальчик не предпринимал попыток сдвинуться с места, он только лениво раскачивал пакет по дуге. Мне вообще в последнее время дурные сны снятся. Наверно, это связано с тем, что я заболела /типичная я/
На лекции говорили по язвенную болезнь, мне было так тошно, что я пропустила весь патогенез, но это и не важно. Язву мы на каждой кафедре разбираем. Если честно, я не люблю все темы, касающиеся ЖКТ. Это такая грязь.
Не думаю, что из меня будет толк. Но это тоже не важно.
Сидела на подоконнике сегодня, ждала пока откроют лекционный зал. Я все дочитываю второй том одной книги. Почему-то не могу читать книги быстро, особенно эту. Пришла Л. и спросила, что я читаю. Показала ей обложку. Она ответила, мол, ещё одна книга, которую я не читала. Я подумала, что она будет хорошим врачом. Потому что, знаете, она участвует во всех этих крутых медицинских конференциях, а я нет. Я читаю книги. Читаю много, с жадностью, часто и иногда в ущерб учебе. С такой же жадностью она посещает всякие научные мероприятия. Она будет хорошим врачом.
Недостаточно просто хорошо учиться, просто хорошо сдавать экзамены. Нужно действительно любить то, что делаешь. Жить своей жизнью, а не жизнью из вторых рук.
Я живу жизнью из вторых рук. Почти все живут.
Я часто думаю об этом, когда еду домой или иду в универ. /типичная я 2/
Вся моя жизнь - это 'неосознанный путь к самой себе'.
Моя любимая книга - это Демиан. Но когда спрашивают, говорю, что последняя прочитанная.
Демиан это моё все. Это все во мне. Поэтому я не люблю говорить о ней с другими. Впервые я прочитала её в школе. Но недавно перечитала.
А, еще недавно купила что-то вроде дневника. Вообще у меня всегда есть подобный блокнот, потому что там я делаю свои писательские /лол/ пометки. А в этом начала с цитат, которые мне нравятся.
Хочу процитировать одного парня, который сказал, что раньше, в детстве, когда шёл снег, то это всегда была радость, потому что можно было выбежать на улицу и играть в снежки, но теперь, когда ему больше 20, он думает только о том, как бы его родители не попали в аварию, так как снег тает, а потом промерзает, и образуется лёд.

"Наиживейшим наслаждением в моей жизни была ходьба - одинокая и быстрая, быстрая и одинокая. Мой великий одинокий галоп." ( М. Цветаева )

Тебе - мне. Смотрю, отпускаю тебе пословицу, цитату, последнюю новость. "Желтуху". Я в ней живу, а тебя она развлекает. Обнимаемся твоими - моими историями. Я озабоченно ставлю планете оценку. Рассказываю про мальчиков, эдак, они становятся неопределенным полом. Мутация гена, ну того, того самого - мужского. В образе. Теперь он - оно и это не осуждение и не жалоба. Вот тебе и ответ моим выходкам далеко с не ровестниками. Морщины в уголках глаз, мне нравится твоя благородная высокоинтеллектуальная старость и этот запах фундука. Люблю фундук, отмечаю цвета - серые и черные, ты седеешь, а мы не замечаем. В темноте ведь не видно, а при свете мне-тебе некогда видиться и обманываться, мы делаем вид, что стыдимся разницы лет. Годы точат твое подсознание, переносят в n-ую весну или, быть может, зиму. Когда ты любил ее, хрупкую, волнистую. Она пархала вдоль московской высотки и звонко смеялась а ты верил, и она, иногда тоже, тоже верила в будующее с большой буквы Б, без ограничений и пристрастий. Простое советское "мы". Пахла сирень и вы пахли молодостью, кто бы мог подумать, что мы не пишем сценариев. Как говорил Тарковский "… плохое и хорошее кино одинакого трудно снимать. уважать нужно и то и другое". А потом был средний возраст и твоя другая весна, и твоя другая она. Надолго, не навсегда. "Моя единственная и неповторимая" обломалось и не склеилось. И ты смотришь на меня и я рисую очередное поведение, чего уж там, все ненадолго. Хочу, чтобы грубо и поскорее. Чем глубже в душу упадешь, тем сложнее будет извлечь. Я, я уже знаю финал всего, всему.

Спрятала стыд в карман и расхаживаю по-западному. В длинном пальто и с короткой биографией. Биография банальна, типична и неинтересна, но я талантливо ее разукрашиваю событиями, которых не было и быть не могло. Мне нравится разбалтывать свою жизнь по фрагментам, быть может, я не экономна и расточительна, как типичные болтушки в которых влюбялются на пару недель, ночей, часов. Но я не верю в это, в артикли я тоже не верю, но выписываю их ежедневно в высшем учебном.
Я помню, как мечтала стать студенткой. Мне было все равно на кого и куда, и я тихонько, ночами "в подушку" бредила Москвой и отъездом. С детства молчала о заветном. Я перемолчала всех вас, мои изнуренные летами детские кумиры и образцы. Мои псевдогерои и героини. Я так легко признаю свои ошибки. Ведь я бредила своим "сартровским мирком", а там одиночество - как достоинтсво, как восприятие себя, как осознанность, как оправдание. Я запоем читала новеллы Цвейга и Мопассана, решалась быть режиссером собственной биографии,(глупость) я плыла. По течению. Конечно, порой наговаривала на судьбу и округу, и окружных, и даже близлежайших, но в целом пережить детство, пересуществовать себя. Плыть и жить, жить и плыть.

Я помню в детстве, мама учила меня плавать чуть ли не ежегодно, ибо к каждому новому пахучему лету, навыки терялись, и я вновь и вновь бултыхалась в надувных полосатых нарукавниках. Это всегда было моей маленькой ежелетней целью - плавать. Мне нравилась эта цель, цель без конкурентов. Я с помехами и ненавижу конкуренцию, никогда не сталкивалась с конкурентами. Они всегда были мне навязаны кем-то, чаще обществом и, когда я это понимала, опускала руки, терялась, бросалась слезами и уходила. "Страх пройгрыша" - улыбнетесь вы. "Нелюбовь к азарту и полное отсутсвие авантюризма" - подытожу я. Чтож, еще много лет на принятия себя.

Я помню в детстве, я формировала себе принципы, впитывая окружную информацию из кино, музыки и лаконичных родительских историй про разное. Я росла в теплице из любви под настоящей крышей демократией. Не было политиков с их лже-речами и бесполезными реформами, впрочем, желтухи тоже не было. Было такое общество High Context, когда на тебя полагались, когда за тебя ручались, когда ты был приучен к ответственности, а тебя за это пинало общество, ибо это не модно.

Я помню в детстве, я верила в дружбу, хотя и не имела ее толковую. Цеплялась, как это часто бывает, за пародию. Эта слабость, думаю, присуща людям разных лет, разного уровня амбициозности и критерий расчета что и зачем. Избавляться. Что есть толковая дружба я обрисовала себе в 16 лет после прочтения книг Ремарка и мигом, мигом все псевдодрузья стерлись из моей жизни. Осталась лишь я. Здесь началось принятие себя. И да, я верю в дружбу несмотря на плевки в меня и мои, мои тоже были. Я правда не умею плевать осознанно, только под влиянием эйфорий. Однако это не оправдание. В конце концов друзьями не принято раскидываться, как любовниками. Друзья - это такой мир, это твой мир, его часть. Уходить красиво, красиво и смотреть после этого друг другу в глаза - это талант. Без черных списков, злословия и прочего дерьма. Смотрю и вижу - умеет не каждый.

больше всего меня раздражает в себе стремление думать о себе, как о сверхчеловеке, хотя отчетливо понимаю, что это не так. будто я думаю, чувствую, воспринимаю все вокруг особеннее, чем это делают окружающие.

что за наебывание себя?

липкое, влажное. холодное и чужеродное.
оно затягивает и душит.
оглушает.
ты карабкаешься, но оно сбивает тебя с ног
и тянет вниз.
шепчет на ухо: сдавайся, не выберешься.
уже виден предел.

демоны в моей голове меня убивают.

Такая усталость. Голова трещит так, что ни одни обезболивающие не помогут унять тупую, бьющую боль.
Это недомогание распространяется по всему телу. Я чувствую, как немеют запястья, и такое ощущение, будто по венам течет холодная кровь.
Руки в буквальном смысле опускаются под этой тяжестью, я чувствую боль в суставах и костях.

Я могу споткнуться на ровном месте или потеряться в мыслях и пропустить ступеньку - неминуемо упаду, если меня кто-нибудь не подхватит. И такое случается довольно часто.

Любимая музыка не радует. Она надоедает. Это не локально, но массово. Вся знакомая музыка становится будто настолько приевшейся, что тошнота подступает, когда слушаешь.
Искать новую - смерти подобно!

Главные истины, отделяющие меня от родителей в том, что деньги можно копить не только на новый шкаф, новые обои и еще одно пальто, но и на билеты в первый ряд большого театра или на самолет в жаркую Африканскую страну, где загар ложится ровным красным слоем даже на защищенную кожу, а дети совсем не похожи на детей наших соседей. В том, что ценность работы определяется не суммой зарплаты, а тем, какой след остается на тебе самом и тех, кто прикасается к результатам твоего труда. В том, что неважно, сколько человек тебя услышит: миллион, тысяча, сотня или всего один, гораздо страшнее не сказать то, для чего ты, возможно, рожден.
И, самое главное, в том, что мнение соседей совершенно не определяет того, как тебе надо жить и что менять, потому что ты сам должен быть у себя на первом месте.

Настроение: читать с выражением Маяковского, чтобы кто-нибудь слушал.

финишная прямая. около 4-х месяцев до, пожалуй, самого важного периода моей жизни.

в первый день слишком много раздумий, замыслов. на анализе, когда собрались у рояля всем курсом и начали разбирать форму, типичную для клавесинистов, я вдруг поняла, что привязана к этим ребятам. за 4 года каждый смог раскрыться, найти ту дорогу, которой следует придерживаться дальше. но в глазах все еще просматривается доля сомнений и каких-то страхов. какими бы разными мы ни были, нам удается находиться в пределах одной плоскости. я люблю смеяться, люблю общаться и наблюдать на занятиях за каждым. забавы, фразочки запечатлеваются в памяти. и, наверное, останутся там надолго. "французы развили рондальную форму, англичане занимались вариациями, а у немцев только свои причиндалы".

на музле много говорили об ужасах советского периода. гонения, доносы, клевета, тупое непонимание со стороны правительства. творцы, истинные Гении, неимоверно страдали, но продолжали создавать шедевры. это все настолько жутко… почему? почему людям искусства всегда так непросто? "через тернии к звездам". да только те самые звезды удалось не всем увидеть. забвение, злой рок, конец без предшествующего должного начала: балеты Шостаковича открылись широкой публике через десятки лет, Прокофьев умер в один день с великим Сталиным, о том, что Сергей Сергеевич ушел, знали только близкие. ни заметочки в некрологах! Мейерхольда после ареста и страшных издевательств расстреляли, шпион ведь. кто-то просто (хотя совсем не просто) оказался сломлен напрочь, стал изменять своим принципам (тот же Мосолов: конструктивизм плавно перешел в оды Советам). а этот "забавный" случай чего стоит. в 30-е был создан список композиторов (ровно 100 человек), которые "шли против государства и должны были быть наказаны". в данном списке в первой десятке (после Шостаковича-предводителя, Прокофьева, Мясковского, Свиридова и др.) значился Дмитрий Кабалевский. как-то Сталин, сидя в парикмахерской, занимался просмотром этого самого списка, проставляя напротив каждой фамилии свою подпись. тут из радиоприемника раздалась "песня", очень уж понравившаяся Иосифу Виссарионовичу. мгновенно позвонили на радио, спросив, чья же это музыка. оказалось, звучала ария из оперы Кабалевского. Сталин, взяв ручку, вычеркнул Дмитрия Борисовича. так, волей случая, композитор избежал расправы. сейчас, благо, все не так плохо. но музыкантам все так же сложно выживать в этом мире. слишком много людей, непонимающих и далеких, мешают и препятствуют развитию. "почему пианисты не ходят на оркестр? зачем вам по два рояля в кабинетах?". смешно, конечно.

но не обращать внимания и двигаться дальше. анализировать, слушать и слышать. забавно, что только спустя пару лет я заметила в a'moll-ном 2-ом этюде из 39-го Рахманинова тему dies israel (день гнева). всему свое время. и, наверное, все правильно. так, как должно быть.

Прошла неделя, а чувство, что я месяц здесь не появлялась. Рассказать нечего. Февраль угнетает, неуверенность угнетает, неопределённость угнетает. Да, однажды всё совершенно точно будет хорошо. Мне даже не нужно верить в это, я просто знаю. Но растянутость сроков этого "однажды", отсутствие критериев этого "хорошо", а также полная нынешняя деморализация и упадок…
Взять себя в руки и перетерпеть, да-да, всё знаю. Я-то не подросток, чтобы впадать в ступор при каждом новом ощущении. И давно свыклась со всей палитрой безысходности… которая не бесконечна.
Главное помнить, что у всего есть окончание. И занимать себя работой, чтобы было некогда увязать в болоте своего сознания. Или отчаяния?

Мы скучное поколение потерянных больших младенцев, которые беспомощно барахтаются во взрослой жизни между учёбой-работой-отношениями-гражданской позицией и совершенно не понимают, что им делать со всем этим богатством.
*старческий вздох*