я о многом думаю, но, вместе с тем, абсолютно ни о чем. я чувствую себя по-разному плохо, в этом вся разница, день за днем. иногда, я прочитала, что это называется отношениями активации, я взваливаю на себя миссию кого-нибудь (конкретного) спасти, под чем я подразумеваю следующее: я пинаю себя на выход из дома, временно становлюсь экстравертом, энтузиастом, оптимистом, активистом, игроком на гитаре, пекарем и аптекарем, и затем, выдохшись, останавливаюсь и удивленно задаюсь вопросом, а где, собственно, результат, почему самопожертвование не сработало, почему ты меня не любишь. но пока я не выдохлась и не остановилась, я чувствую себя относительно хорошо - как другой человек.

сегодня мне двадцать три. существенно это меняет только набор звуков, который мне придется озвучивать, и чувство, которое с каждым годом становится все более и более липким, - оно только усилится. не считаю, что человек с годами становится лучше. человек не вино. он стирается об атмосферу, и начинает гнить.

я думаю. я думаю об одиночестве, потому что это то, о чем думают люди. я думаю о страхе, потому что это то, о чем думают люди. я думаю о себе, потому что люди думают о себе постоянно. я думаю о комфорте, потому что с годами люди видят в нем все больше смысла.

я думаю о том, почему ты меня не любишь. не потому, что я сама что-то чувствую, а просто потому, что разве ты не видишь, как я хочу, чтобы меня кто-то любил - у меня, наверное, в глазах отчаянье.

я не могу так, не могу, стараюсь, очень, но мне нужно движение, понимаешь. мне нужно, чтобы вот эти отношения активации были взаимными. мне нужно что-то простое, и понятное. щенячью нежность - испытываю, знаю. заботиться - хочу. этого мало - потому что все, что у меня есть в ответ, это какие-то случайные фразы, полуночные завывания, и обещание, которое едва ли значит что-то, потому что в нем нет временной рамки.
если бы мне было пятнадцать, как в день, когда мы впервые встретились, или хотя бы семнадцать, как в день, когда мы впервые поговорили, был бы смысл цепляться.

все это бессмысленно, и тебе это не нужно, и я даже не знаю, нужно ли это мне - я просто тону, стираюсь об атмосферу, думаю об одиночестве, и вспоминаю, что когда мне было страшно, я думала о тебе. это единственная причина.

в другой реальности, может, в другой жизни, в других условиях, при другом раскладе - мне нужна была бы девчонка в белой футболке и тарелка с черникой.

в этой реальности мне хочется быть, как все. мне хочется никогда не сталкиваться с тем, что заставило меня шарахаться от прикосновений. мне хочется понятных вещей. мне хочется линейности, мне хочется прогнозируемости, мне хочется понять все то, чего я не понимаю.

с тобой я счастливее, потому что перестаю быть собой. я все думаю, думаю, думаю.

думаю о болевом пороге, думаю о повседневном, думаю о здоровье.
я думаю о здоровье. мне двадцать три, я думаю о здоровье с обсессивной настойчивостью.

я в океане. океан глубокий. я кит, 52 герца.

я думаю о здоровье с обсессивной настойчивостью. я думаю о здоровье. настойчиво думаю. я не могу отделаться от этих мыслей.

но когда я засыпаю, я думаю о тебе.

много лет назад, может, не так уже и много, на лестнице, я запаниковала, и сказала "нет", носки моих кед взметнули желтые листья, когда я сбегала домой - тогда самым простым был темно-серый свитер, его красные с мороза щеки - через несколько месяцев и на несколько лет. сейчас думаю об этом тоже, казалось чем-то значимым, теперь - нет.

я не должна зависеть от кого-то, чтобы быть кем-то другим, чтобы чувствовать себя иначе. но это человеческое. об этом написаны статьи и книги. это социология, это биология, это жизнь червей в восковом яблоке.

я смирилась. я привыкла. я устала. я хочу.

знаешь, что самое смешное - а он, темно-серый свитер, красные щеки, пожелал мне самореализации. скажите это мне, носком кеда взметающей листья, тогда, что в час сорок десятого февраля две тысячи семнадцатого я подумаю, что, а ведь самореализация - это когда пускаешь себя в расход. а когда стираешь себя об атмосферу - это самореализация? в конце ведь ничего не останется, наверное, да.

в книжках мы могли бы встретиться под вишневым деревом, или когда бы начали цвести яблони. если я начну задыхаться от жалости к себе, сойдет за аллергию.

160 страниц в электронном виде, 6 дней чтения.

Признаюсь честно, что если бы не мой литературный список, то вряд ли бы взялась за чтение этого произведения. Оно, конечно, включено в школьную программу, но в то время я его проигнорировала. Придерживаюсь того мнения, что литературу следует подбирать по возрасту. И нужно было читать тогда, когда предлагали, в пору юношеского максимализма. Сейчас же я отвергала сам феномен главного героя, который такой вот успешный, удачный, умный и нереальный секс-символ, Дон Жуан, Наполеон и Макиавелли в одном флаконе. Особенно раздражали именно его победы на любовном фронте. Все женские персонажи наделены какими-то незначительными различными чертами, но в целом — не больше, чем клоны друг друга.

Роман на первый взгляд кажется очень чувствительным, в духе времени автора. Но если уже начал, то почему бы не закончить все на одной ноте? Тут мы видим, что герои через долгие размышления на пике эмоций подходят к какому-то событию, даже самому мелкому. Но потом судьба главного персонажа решается по щелчку пальца. Хоп-хоп-хоп и все. А читатель сидит и думает «Что я пропустил? Где кульминация?». А ее нет. По идее, я полагаю, это должно было добавить драматизма и некой непреодолимости в откровенно скучный роман. Увы, вышло под конец недоразумение. Но это все всего-навсего мое мнение, и когда случается так, что книга мне не нравится, я всегда в душе надеюсь, что кто-то другой сочтет ее гениальной. Дай бог.
Относительно атмосферно.
Под любое настроение.
Послевкусие — ну ок.
5/10.

«Необыденное в рутине повседневных событий заслоняет подлинное несчастье страстей.»

«Разве дорога становится хуже от того, что по краям её в изгороди торчат колючки? Путник идёт своей дорогой, а злые колючки пусть себе торчат на своих местах.»

«Вот тебе вся моя политика: я люблю музыку, живопись.»

«Хорошая книга для меня — целое событие.»

«Я любил правду… А где она?.. Всюду одно лицемерие или по меньшей мере шарлатанство, даже у самых добродетельных, даже у самых великих! — И губы его искривились гримасой отвращения. — Нет, человек не может довериться человеку.»
КрасноеИЧерное

сегодня был у психотерапевта. кроме контрастного душа и физ. упражнений ( господи, храни бесплатную медицину), мне настоятельно рекомендовали подробно описать себя, потому что на приеме, по словам врача, я говорил слишком сумбурно.
начать с отца-садиста, который решил отомстить своему ребенку и жене за несчастное детство? или как я в судорожном полуобмороке названивал тетке, когда на моих руках умирал близкий человек, а мама не брала трубку? может вспомнить, как меня держали за недалекого дурачка в школе, потому что я съехал на тройки и обходились со мной снисходительно и горделиво? как вместо слов поддержки я слышал план по удачному подъему и менее удачному спуску с крыши? рассказать об отношениях, где кружилась только пыль и пустые слова? предательства друзей и развод на деньги? как я каждый год с тринадцати лет хоронил любимых и незаменимых?
сейчас людей в моей жизни не волнует ничего, кроме них самих, но они настойчиво требуют полной отдачи, брезгуя сказать мне хотя бы что-то приятное и воодушевляющее.
я сам себя поднял за шкирку из болота, собрал по оставшимся кускам.
меня обвиняли в нытье и жалобах, сейчас винят в закрытости и холодности.
корили за глупость и наивность, теперь мотают головой и причитают: "горе от ума".
ни у одного человека не зародилось и капли мыслей о титаническом труде, который я проделал, ни толики опаски за мое состояние, лишь животный импульс о моей пригодности, жалкая роль загадочного и сложного приятеля, так забавно размышляющего и корчащегося от непонятных ударов.
я был готов расплакаться от абсолютно дежурных вопросов, потому что даже их я не слышу в привычной жизни, от собственного бессилия и невозможности помочь банально себе, не говоря о других.
я переполнился, и разлагаюсь от пустоты и черствости.
так много " я " в этом сумбурном тексте, так мало меня самого где бы то ни было.

Знаете, есть такие проблемы в жизни… Их-то и проблемами назвать трудно, однако есть сложнейший на свете выбор: выкладывать ли новую фотографию в мир или оставить соц.сети без своего довольного еблища.
Есть еще один. Для принятия решения мне потребовался 1 час 32 минуты: доставая консультанта, продавца и кассира, я ходила по небольшому магазинчику и выбирала себе новые духи.
Я пиздец какая нерешительная в данных вопросах, поэтому даже дала себе обещание почитать вечерком какие-нибудь психологические статейки на тему того, как делать выбор.
Понятия не имею, что будет с именем ребенка, когда он у меня там появится. Наверное, ЗАГС его зарегистрирует, как неопознанный объект без имени.

И снова грусть
и вновь печаль
бросаю всё
иду пить чай

настало то время, когда я могу вызвать бесконечный интерес у собеседника, только сказав, что отсутствую в социальных сетях.
о tempora, o mores!

Иногда дело не в поваре, а лишь в сковородке.
И сейчас не только о блинах.

шёл по коридору, нога в ногу
с остальными.
почувствовал будто бы в себе силы.
призрачная свобода и нелепая вера
в будущее.

куча фэйковых аккаунтов, почт, имён. как отражение внутренней свалки, развала личности.
бардак снаружи, бардак внутри.
деперсонализация, лихорадочный бред.
не можешь решить, кто ты. не можешь выбрать путь.
может быть просто прикинешься актёром не своей пьесы?
воспринять это как игру, этакая паршивого качества работёнка.
ведь человек - не есть его работа. вот тогда заживём, да?

200 страниц в электронном виде, 3 дня чтения.

Стефан Цвейг — это всегда полный спектр невероятных чувств, роковой неотвратимости и безысходности. В данном случае особенно.

Эта новелла довольно-таки небольшая, в ней, так сказать, ничего лишнего. Возможно, именно поэтому она такая надрывная. И очень предсказуемая, но это ее не портит. В ней рассказывается про молодость ученого, который вспоминает своего наставника, имевшего определенные странности. Говорят, что в этой истории есть автобиографические элементы, но, конечно же, доподлинно неизвестно, был ли Цвейг гомосексуалистом. В любом случае, сюжет очень смелый.

Если хотите в полной мере на себе испытать всю палитру человеческих чувств, то творчество Цвейга однозначно для вас. Его произведения — возможность пережить то, с чем читателю еще не доводилось сталкиваться в реальной жизни, а может уже и доводилось, но хочется повторить. Мне, например, очень приятно заново окунаться в переживания только что влюбившегося человека, сравнивать его мысли со своими и представлять себя на его месте.

Атмосферно.
Под любое настроение.
Послевкусие — чувство грусти и искреннее сопереживание.
10/10.

«Природа, верная своей неразгаданной задаче охранять творческую силу, всегда внушает ребенку ненависть к склонностям отца.»

P.S.: Не буду давать ссылку на произведение, потому что его нет на моем любимом сайте LoveRead. Если такое случается, то я скачиваю книги на телефон.

я в смятении.
я хочу творить, но когда сажусь писать или достаю кисти с маслом, я перестаю хотеть.
я хочу есть, и у меня желудок сводит от голода, а чтобы нормально держать ручку, мне приходится прилагать усилия, но когда я заглядываю в холодильник или вхожу в кухню, я перестаю хотеть.
я хочу погулять и немного подышать свежим морозным воздухом, но когда я выхожу на улицу, у меня начинается мандраж, и я перестаю хотеть.
я, честное слово, уже замерзаю в этой зиме. она хороша своей мертвенной бледностью мрамора кожи, жидкою тьмой и снежинками на ресницах; хороша белой метелью и матерью-вьюгой, нещадным ветром и морозным солнцем, хороша осколками неба в треснутых лужицах льда под ногами; но я, право, устала носить земляничные листья.
человек ко всему привыкает, и я уже пересытилась вечным минусом за окном.
я рада зиме, я дышу зимой, пусть и зимой во мне не кипит горячая кровь вперемешку с жизнью, но, честно говоря, одну-другую зиму я бы провела в зимней спячке
до весны
весной всё оживает